Ранее я уже выкладывал материал Алексея Лапшина, опубликованный в «Лимонке» весною 2006 года (http://bers37.livejournal.com/257263.html).
Я тоже планировал выдать пост на данную тему, однако материал Алексея мне попался на глаза и я решил выставить его.
Однако мне представляется, что ряд моментов в нем требуют уточнения и дополнения. Поскольку дискуссии вокруг вопроса отношения традиций и либерализма продолжаются.
Та публикация в «Лимонке» появилась в период, когда нацболы тесно взаимодействовали с такими фигурами российской политики, как Касьянов, Каспаров, Рыжков и ряд других. Немцов в ту пору, по ходу, еще консультировал украинского президента Ющенко и в российской политике возникал эпизодами. Взаимодействие с либералами, на первый взгляд, строилось по принципу «Враг моего врага — мой друг». И это было отчасти верно. Повторю, лишь отчасти. Поскольку в либеральном лагере было множество персонажей, скажем так, на уровне рядовых и младших офицеров, которые искренне полагали, что идея свободы священна, и нацболы — одни из давних страдальцев за нее. Эти люди критически относились к ельцинскому режиму, олигархии, а также многим вождям либерального лагеря. Они искренне полагали, что в 90-е годы правящая верхушка страны растоптала либеральные идеи, вместо реализации принципа «свобода-собственность-закон» занялась государственным бандитизмом, а для прикрытия своих темных делишек занялась манипулированием сознания граждан. И в значительной степени это так и было.
Благодаря этим людям НБП не испытывало угрызений совести по поводу нового альянса. В конце концов, партия в своей программе допускала и частную собственность и многопартийность, и свободу слова. А расхождения по ряду вопросов (национализм, милитаризация, отношение к Октябрю 1917-го, Сталину и пр.) не казались на тот момент существенными.
Но в партии возникали вопросы о том, что нам важно в этом среднем и низшем звене либерально настроенных (но тогда еще не рассерженных) горожан. И где идейная подоплека укреплявшегося сотрудничества. И публикация Лапшина (не она одна, конечно, - было немало других) вроде бы отвечала вопрошающим.
Но публикация имела еще и стратегическое значение. Она символизировала изменение приоритетов в партийной работе. Дело в том, что под влиянием фактического партийного идеолога и мифотворца Александра Дугина НБП в 90-е провозгласило возврат к Традиции. Воспеванием Традиции был пропитан журнал «Элементы». Изящество, с которым подавал Дугин свои идеи, привлекло в партийные ряды немалое число интеллектуалов и богемных персонажей. Парадокс, но эти люди в редких случаях были националистами — чаще всего они были либо неординарными леваками, либо честными либералами, но имперцами. Дугинское воспевание советской имперскости не манило «топорных», упертых националистов и леваков — эти направлялись в РНЕ, или «Трудовую Россию». Они отчасти сторонились НБП, не понимая ее, но в большинстве завидовали креативности, талантливости.
С одной стороны, дугинский патриотизм расширял тактические рамки, с другой — он имел контр-модернистскую суть. Будучи продвинутым по форме, он был архаичен по смыслу. Он не звал к космическим высям, но увлекал к лаптям и косовороткам, пусть и сшитым по последней моде и лучшими модельерами.
Когда произошло расставание с Дугиным, поначалу никакого замешательства не было, ибо заданный вектор по инерции вел партию в лево-имперском направлении.
Однако в начале нулевых, с приходом к власти новой команды во главе с Путиным, стало ясно, что требуется переформатирование идейных установок. Ибо власть приступила к реализации того самого дугинского консерватизма. Уродливыми методами, без присущего дугинцам креатива, с помощью тех же кадров, но приступила. И не удивительно, что Дугин оказался среди путинских почитателей.
А у нацболов вскоре время обнаружилось частичное сходство представлений о происходящих процессах с частью либерального лагеря. То была небольшая часть идеалистов, отражавших взгляды тонкого слоя т. н. национальной буржуазии, которые сколотили капитал не за счет доступа к сырьевым ресурсам, а организовав производство, сервис в области высоких технологий, торговлю различными ноу-хау и др. Либеральные идеалисты не любили Ельцина, почитали Явлинского или Хакамаду, ругали партократию и сторонились Новодворской. Альянс с этой группой оформился достаточно быстро. Эти либералы, как и нацболы, соглашались, что России нужно формирование новых правящих групп, необходим переход от экономики трубы к экономике знаний и производства. Они отрицали гедонизм, который, как показано в статье Лапшина, разложил в итоге капиталистические скрепы — у нас и на Западе.
Другое качество, которое сблизило нацболов и «романтических» либералов — ставка на индивидуализм, ценность отдельной личности. Роль индивидуализма Лапшин также выделил красной строкой. Но ставка мирового капитала на гедонизм разрушила в либералах личность. Отсюда и беспринципность в выборе политических средств, грантоедство и перебежки в партии власти. И личности, индивидуальности стали в либеральной среде маргиналами, белыми воронами. Нацболы же продолжили делать ставку на альянс индивидуальностей, который всегда был их сильной стороной и в то же время привлекал тех же либералов.
Однако названных точек взаимодействия либералов и нацболов явно не могло хватить для долгого сотрудничества. К тому же либеральные вожди, пораженные язвой гедонизма, ощущали себя в роли либеральных романтиков не совсем уютно. И как только представился случай, в декабре 2011 года, они предпочли снова влиться в систему. Пусть и не в ее высший слой. И рядовые либералы снова оказались кинутыми своими вождями.
Перед НБП по-прежнему стоит задача формирования второй части проекта. После окончательного отказа от концепции контр-модерна (традиции), нужна сформулировать вторую часть проекта. Его цель. Ибо основная политическая масса над этим даже не задумывается. Эта масса одной ногой уже там. В контр-модерне. В псевдотрадиции.
