В октябре 2013 года в Латвии будет отмечаться 25-летие Народного фронта (НФЛ). Премьер-министр Валдис Домбровскис заранее поручил создать специальную комиссию по проведению торжественных мероприятий, а Министерство культуры подсчитало, что на празднование юбилея потребуется 435 837 латов. В том числе: 321 877 латов на создание экспозиции музея НФЛ, 19 тысяч – на издание книги его первого председателя Дайниса Иванса, еще 17 тысяч – на документальный фильм о деятельности Народного фронта.
Учредительный конгресс НФЛ проходил 8 и 9 октября 1988 года. В 1989–1991 гг. Народный фронт стал самым многочисленным народным движением за всю историю Латвии и сыграл важнейшую роль в процессе обретения государственной независимости страны. В период наивысшей активности НФЛ число его членов достигало 230 тысяч человек.
Идея создания НФЛ впервые была озвучена на расширенном пленуме творческих союзов Латвийской ССР 1–2 июня 1988 года. На нем, а также на учредительном конгрессе НФЛ прозвучали крайне эмоциональные, оскорбительные для нелатышей и националистические по своему содержанию выступления, например заявление преподавателя Академии художеств Маврика Вульфсона о том, что СССР в 1940 году якобы оккупировал Латвию, всё это привело к резкому ухудшению межнационального климата в республике.
Первый секретарь ЦК компартии Латвии Я.Я. Вагрис, выступая на открытии Форума народов Латвийской ССР 10 декабря 1988 года, говорил: «Неужели у латышей эмоции стали брать верх над разумом? Приходится признавать, что порой бывает и такое. Это, конечно, нам чести не делает и не умножит добрую славу латышского народа». О том же говорил и председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР А.В. Горбунов: «Межнациональные отношения в республике сегодня болезненно осложнились, напряжение в них нередко достигает критической степени… Латыши привыкли и умели жить вместе с другими народами. Правда, случались и свои сложности, и горькие моменты. И все же такого напряжения в межнациональных отношениях мы не помним…
Национализм – это проявление слабости нации, а не ее силы. Заражаются национализмом по большей части слабые народы, пытающиеся сохранить себя с помощью националистических чувств и идеологии».
Как показало развитие событий в 1989–1991 гг., интернационалистская идеология Форума народов Латвии не смогла остановить распространение националистической идеологии, которая довольно быстро овладела сознанием большинства членов НФЛ. Поэтому и отношение к юбилею НФЛ со стороны «победителей» и «побежденных» сегодня разное. Причем среди «побежденных» сегодня – не только представители национальных меньшинств, но и латыши.
Депутат Сейма от «Центра согласия» Борис Цилевич, который в свое время был заместителем председателя группы поддержки Народного фронта в Институте математики и информатики Латвийского университета, еще в 2008 году, когда отмечался 20-летний юбилей НФЛ, в интервью газете «Час» говорил: «Народный фронт был механизмом разрушения, скорее даже саморазрушения прежнего режима. Знаете, есть такой большой металлический шар, которым разрушают старые дома, так вот таким шаром и был Народный фронт… Строить что-то новое он был совершенно не приспособлен. В Народном фронте собрались те, кто по самым разным причинам был недоволен жизнью в Советском Союзе, – и националисты, и либералы, и анархисты, и монархисты… С Народным фронтом были связаны очень большие надежды. Но мало для кого они оправдались. Для русских активистов Народного фронта разочарование наступило раньше, для латышей – несколько позже. Наверное, все это лишний раз подтверждает старую истину: революцию задумывают гении, совершают герои, а ее плодами пользуются подлецы…».
4 мая 1990 года 138 депутатов Верховного Совета от НФЛ поддержали принятие Декларации независимости, которая в той части, где речь шла о преемственности Латвии 1990 года с Латвией, которая существовала до 17 июня 1940 года, по сути, предопределила восстановление в стране этнократического политического режима. Поэтому не случайно 4 мая 2005 года, когда Латвийское государство праздновало 15-ю годовщину принятия Декларации о государственной независимости, Министерство внутренних дел под руководством Эрика Екабсонса (председателя Первой партии, называемой в народе «партией священников») сосредоточило у памятника Свободы в Риге столько полицейских, что их количество едва ли не превышало число тех, кто пришел в этот день в центр города, чтобы принять участие в праздничной церемонии. Стоявшие плечом к плечу и в два ряда полицейские и сотрудники различных служб безопасности закрывали своими телами все подходы к памятнику Свободы. Эта весьма странная картина невольно наводила на мысль, что власть имущие боятся собственного народа. И празднование 15-й годовщины принятия Верховным Советом ЛР Декларации о государственной независимости Латвии – никакой не народный праздник, а закрытое мероприятие, организованное властями под охраной «штыков» лишь для себя и кучки «правильных» латышей.
Но среди тех, кто пришел в этот день к памятнику Свободы, была и группа русскоязычных школьников и активистов Штаба защиты русских школ. Для них 4 мая 1990 года стало той точкой отсчета, с которой в стране началась политика ограничения прав национальных меньшинств. Выражая свое отрицательное отношение к этой политике Латвийского государства, эта группа, в то время когда руководители страны возлагали цветы к памятнику Свободы, начала громко скандировать: «Позор!!!» и запустила в небо воздушные шарики с траурными ленточками и надписью «Alliens» («Чужак» – такая надпись красуется в паспортах постоянных жителей, которым Латвийское государство отказалось предоставить гражданство). И тут случился конфуз. Экс-премьер Латвийской Республики Индулис Эмсис, проходя мимо стоявших за плотным кордоном полиции русскоязычных школьников, сложил три пальца своей правой руки в оскорбительную конфигурацию, т.е. попросту показал им кукиш.
Такая весьма эмоциональная реакция экс-премьера на оценку русскоязычными школьниками национальной политики Латвийского государства стала, по сути, образным выражением того, на что в сегодняшней Латвии могут рассчитывать национальные меньшинства – НА КУКИШ!
Первый премьер Второй Латвийской республики Ивар Годманис несколькими днями позднее в газете «Вести сегодня» высказал искреннее недоумение тем, почему это они, т.е. русскоязычные школьники, испортили нам, т.е. латышам, праздник. На что корреспондент Елена Слюсарева резонно заметила, что день 4 мая должен быть праздником не только для власть имущих, но и для всего народа Латвии, однако сегодня нелатышское население страны эту дату вряд ли может называть своим праздником.
Оскорбительный жест И. Эмсиса в направлении русскоязычных школьников ярко высветил главную проблему национальной политики Второй Латвийской Республики – разделение постоянных жителей на граждан и лиц без латвийского гражданства и игнорирование прав национальных меньшинств. Ее начало относится к 15 октября 1991 года, когда Верховный Совет ЛР принял постановление «О восстановлении прав гражданства и основных условиях натурализации», по которому в независимой Латвии прав гражданства оказалась лишена треть населения страны.
Как отмечают ученые из Мэрилендского университета США, которые в рамках проекта «Меньшинства в ситуации риска» изучали положение с нацменьшинствами в Латвии, именно по этой причине в 1991 году в одночасье русские, прожившие в Латвии практически всю жизнь, оказались «иммигрантами». Продолжая эту линию, латвийские власти в начале 1990-х приняли дискриминационные законы о гражданстве, языке и об образовании, которые поставили нелатышей в дискриминируемое, по сравнению с латышами, положение. В результате, по мнению ученых, русскоязычная лингвистическая община Латвии сегодня страдает от «значительной политической, экономической, социальной и культурной дискриминации».
Победа в НФЛ националистической идеологии сделала невозможным строительство независимого Латвийского государства на основе демократии. И это, как указывает влиятельное издание «The Wall Street Journal», делает Латвию очень уязвимой, поскольку русскоязычное население не намерено молчаливо принимать политику подавления своих прав. Катализатором возможного кризиса в этой ситуации, по мнению исследовательской организации Rand Corporation (США), является «неспособность Эстонии и Латвии полностью интегрировать этнически русских жителей, закончив этот процесс предоставлением гражданства и прекратив дискриминационные мероприятия».
Сформировавшаяся в Латвии после 1991 года политическая система формально является демократической. В стране существует многопартийная система, регулярно проводятся выборы в местные органы власти, национальный и Европейский парламенты, существуют институт президента, Суд Сатверсме (Конституционный суд) и институт госуполномоченного по правам человека (институт омбудсмена), применяются на практике принципы свободы слова и свободы собраний.
Казалось бы, достигнута цель Народного фронта Латвии, в программе которого (Раздел II. Демократизация государства и общества. Пункт 1.) было записано: «Вместо политической системы, лишь формально действующей от имени народа, но отчужденной от него, необходимо создать подлинное народовластие и самоуправление». Однако, как показало время, политическая система независимой Латвии оказалась еще более отчужденной от народа, нежели политическая система Латвийской ССР. И главная причина этого – формирование недемократического политического режима. Созданный на основе ликвидации всеобщего избирательного права и отказа от принципа национального равноправия, этот режим пропагандирует идеологию национального превосходства и национального реванша, основой которой является тезис о строительстве так называемой «латышской Латвии», т.е. строительства в традиционно многонациональной, мультикультурной и мультилингвальной Латвии моноэтнического, монокультурного и монолингвального государства, в котором национальным меньшинствам предлагается только одна модель существования – модель насильственной и быстрой ассимиляции.
Хотя в программе НФЛ ставилась задача «преодоления настроений неуверенности, страха, угроз в политической и других сферах общественной жизни», а также говорилось о том, что «НФЛ выступает против преследования людей за их политические и религиозные взгляды, против любой политической демагогии, опорочивания оппонентов», в жизни людей сегодня в гораздо большей степени присутствуют и неуверенность в завтрашнем дне, и страх перед невозможностью повлиять на решения власти, и угрозы в политической и других сферах общественной жизни, и политическая демагогия, и практика опорочивания оппонентов. И главная причина этого – опять же недемократический политический режим.
В программе НФЛ говорилось, что «национальные вопросы необходимо решать с учетом демократических прав всех национальностей, проживающих на территории Латвийской ССР», что «НФЛ принимает активное участие в защите этнических интересов всех национальностей, проживающих в Латвии, их языка, культуры, образования и религиозного сознания и категорически отвергает разжигание национальной розни, оскорбление и унижение национального достоинства любого жителя Латвийской ССР. Защита родного языка и родной культуры должна стать долгом каждого гражданина республики, независимо от его национальной принадлежности». Однако реальная национальная политика независимой Латвии, не на словах, а на деле взявшей курс на строительство «Латвии для латышей», оказалась прямо противоположной тому, что декларировалось в 1989 году. На протяжении всего периода после 1991 года в идеологии и практике Латвийского государства присутствовали и присутствуют проявления русофобии и антисемитизма. Принятые законы о языке и об образовании существенно ущемляют права русской лингвистической общины. В свою очередь, принятый закон о гражданстве лишил русскую лингвистическую общину возможности эффективно защищать свои права на политическом уровне, а неграждане оказались дискриминированы не только в политических правах, но и в экономических, социальных, культурных и иных правах. И главная причина проведения государством именно такой политики – опять же недемократический политический режим.
материал полностью:
